Сказка ложь, да в ней намек. Написано по мотивам одного затейливого сна.
читать дальшеРодня
«Когда у тебя много родни – это хорошо или плохо? - думал малыш, прижавшись щекой к подушке. – С одной стороны – хорошо. Много подарков на День Рождения. Правда, некоторые подарки ужасно дурацкие, но мама говорит, что главное – внимание...
....С другой стороны, в доме всегда полно народа, все ходят, хлопают дверями, ругаются, а до него никому нет дела. Особенно в такие дни, как сегодня».
Было десять часов утра. Папа с мамой уже ушли, брат тоже. Сестры шумно собирались.
- Сколько можно торчать в ванной?! – вопила старшая сестра.
- Не лезь ко мне!
- Я опаздываю!
- Где моя заколка?!
- Я откуда знаю?! Немедленно выходи оттуда, жирная корова!
Дверь ванной с грохотом распахнулась.
«Сейчас будет…» - подумал малыш. Из коридора послышался визг и ругань. Младшая сестра не любила, когда ей напоминали о ее весе.
- А где мой фен?!
Малыш вздохнул, взял с тумбочки фен и понес его сестрам. Те, красные, всклокоченные, стояли в коридоре. Старшая – высокая, красивая, злая, в африканских косичках и голая по пояс. Напротив нее – младшая – толстая, некрасивая, с ранней сединой и тоже злая. Обе взрослые и незамужние. Малыш мечтал, чтобы кто-нибудь взял в жены хотя бы одну из его сестер. Но ему казалось, что оставшаяся сестра без компании зачахнет. Поэтому замуж выдавать надо было бы сразу обеих.
«Если бы нашелся такой герой, я бы подарил ему свой мячик. Если бы у меня был мячик…».
Малыш протянул фен младшей сестре.
- Интересно, а что он делал в вашей комнате?! Опять Никсе утащил?
Никсе – приятель брата. Когда он ночует у них, то всегда сушит голову в комнате, чтобы поменьше встречаться с остальными домашними. Малыш его хорошо понимал, поэтому не выдал.
Он вернулся к себе и опять забрался на тахту. «Когда они, наконец, уйдут?». Он бы сам ушел, но мячик лопнул, так что ничего не выйдет. Зря только одевался.
- А что, еды нет? Все сожрали?! Это не дом, а проходной двор! – сестра нарочно кричала громко, чтобы слышала тетка, которая собиралась в гостиной.
«А вот если бы можно было выбирать родню, - размышлял малыш, - кого бы я оставил? Ну, конечно, маму и папу. Брата. Бабушку. И сестер тоже – странно представить себе дом без сестер. А вот без дяди Отто очень даже можно. И без его противного сыночка Людвига. И вообще без всех этих дядей и тетей, которые являются без приглашения и сразу идут на кухню. Хотя, не все тети одинаковые. Например, тетя Биджли хорошая».
Малыш вспомнил тетю Биджли – мамину сестру, веселую и красивую. Она приезжала не поесть, а просто повидаться, помнила, как его зовут и всем дарила подарки. Тетя была замужем, но приезжала без мужа и детей – за что малыш был ей особенно благодарен. Однажды он из вежливости спросил, почему она их не привозит. Тетя Биджли рассмеялась и сказала, что они здесь при желании не поместятся.
Громко хлопнула входная дверь. Потом еще раз и еще. «Когда в доме нет еды, все быстро разбегаются».
Малыш подошел к окну и посмотрел во двор. Ему казалось, что родные сегодня шумят нарочно, чтобы еще раз напомнить, что он-то никуда не пойдет.
«Ну и не надо. Побуду один. Телек посмотрю» - но тут малыш вспомнил, что телевизор сломан и расстроился еще больше. Он прошел по квартире, заглянул в комнату родителей, в гостиную. Все ушли.
Малыш вернулся к себе. Полежал на ковре, поразглядывал от нечего делать картины брата. Брат рисовал лилии, и печать у него была «Мастер лилий». Никсе ничего не рисовал, зато писал стихи и умел складывать фигурки из бумаги: они стояли на книжной полке. Никсе и его научил. Правда, у малыша получалось не так ловко, но журавлики и лягушки были очень даже ничего.
«Этим и займусь» - подумал малыш и полез в тумбочку за бумагой. Бумаги не было.
«Из газеты, конечно, хуже, но тоже можно». Малыш сходил в гостиную, принес пачку газет. Нужно оторвать лишнее, чтобы получился квадрат. Так учил Никсе. Никсе вообще ему нравился. Тихий, приятный, не орет никогда. Правда, когда они с братом начинали секретничать, то выставляли малыша из комнаты. И ему приходилось идти на кухню. И встречать родню: «здравствуйте… да, подрос… да, весь в бабушку… проходите, пожалуйста, угощайтесь».
Малыш сложил газетный лист и начал аккуратно отрывать по сгибу. Получился ровный квадрат с заглавием: «…як орудует в столице». Малыш полюбовался и отложил в сторону: квадратов нужно заготовить много. На следующих было «Новая жерт…» и «…реда убийств!». Наконец квадратов накопилось достаточно, и малыш принялся за журавлика. Тут в квартире раздались шаги.
«Опять кто-то пришел… А может мама? Она же обещала принести мячик!» - малыш вприпрыжку выбежал из комнаты.
В коридоре никого не было. Зато на кухне стоял человек: черная фигура на белом фоне окна. Малыш его не знал. Но это не имело значения.
- Здравствуйте. Мы вам рады. Проходите, пожалуйста. Угощайтесь. Но еды в доме нет.
Человек улыбнулся:
- Какой вежливый мальчик… Ты один?
- Сейчас да. Но вы подождите, вечером все соберутся. А вы тоже мой дядя?
Человек негромко рассмеялся. Малыш искоса посмотрел на него: мама учила, что разглядывать родственников ужасно неприлично, даже неприличнее, чем не здороваться.
- Нет. Я твой друг. Твой близкий друг… - человек облизал губы. – Здорово, да?
- Здорово, – без энтузиазма отозвался малыш. – Тогда пойдемте ко мне. «Какой он неприятный, этот друг, – подумал он. – Наверняка, родственник».
Он привел друга в свою комнату и усадил на тахту. На полу лежали приготовленные для журавликов газеты. Человек поднял одну и показал малышу.
- Ты умеешь читать?
- Умею, – вздохнул малыш. «Ага, сначала читать, потом считать, потом песенку спеть…».
- Тогда прочти. Вот здесь, – человек отчеркнул ногтем строчку.
- «О-пас-ный мань-як до сих пор не пой-ман» - по складам прочитал малыш. – Я могу и быстрее читать. Только здесь очень мелко и слова длинные. «На оче-ред-ном со-ща…».
- Нет, не так! – человек вырвал у него из рук газету. – Дай, я сам. «На очередном совещании столичного ГУВД принято решение… Число жертв приближается к… - Ну, здесь они ошиблись. – Хитрый, неуловимый… Звериная жестокость…».
Человек посмотрел на малыша:
- А ты знаешь, кто такой «маньяк»?
- Наверное, это вы, – ответил малыш.
- Какой догадливый… - человек потрепал его по волосам и погладил по коленке. – А ты знаешь, что делают маньяки?
Малыш чуть отсел: он не любил, когда его трогают.
- Те, кого называют маньяками, почему-то убивают людей, – вкрадчиво продолжал новый знакомый. – А особенно - маленьких мальчиков и девочек. Таких, как ты.
- Вы тоже убивали?
- И я. Так сказать, положение обязывает, – человек засмеялся собственной шутке.
- И скольких вы убили? – тихо спросил малыш.
- Двадцать девять. Одного для ровного счета не хватает. Одного мальчика.
Малыш задумался.
- А вы каждого по особенному убивали или всех одинаково?
Человек хохотнул.
- Ах ты милый мой. И ведь не боишься. Маленький…
- Только целоваться я с вами не буду. Петь тоже – честно предупредил малыш.
- И не надо! – человек продолжал смеяться, а затем вдруг перестал и серьезно спросил: - А если ты такой умный, может скажешь мне, для чего я это делаю? Подожди-подожди, не отвечай! Я тебе подскажу: я кое-что собираю… Ну, маленький, что я собираю?
Малыш скучно посмотрел в его сторону.
- Ну, это проще простого. Вы собираете черепа.
Человек вздрогнул:
- Как ты догадался? Прочел, да? Прочел?
- Не-ет.
- Тогда как?
- А вы не обидитесь?
- Нет, не обижусь! Говори!
- Ну… Я подумал, что если у вас своего черепа нет, вы должны собирать чужие…
Человек глотнул воздух и закашлялся. Лицо побагровело. Пальцы скомкали газетный лист.
Малыш сидел, потупившись: ему было очень стыдно. Он знал, что говорить гостям, что с ними что-то не так - еще неприличнее, чем просто их разглядывать. Ему захотелось сделать для друга что-нибудь приятное.
- Не расстраивайтесь, пожалуйста. Если для вас это так важно, то я могу позвать дядю Отто. Он тоже коллекционирует черепа. Может, в его коллекции есть ваш. Конечно, за так он его не вернет, но может продать. Или поменяться. Я сейчас.
Малыш подбежал к калошной стойке, взял красивую черную трость с набалдашником в виде мертвой головы и с размаху стукнул ей по стене. Дядя Отто не любит, когда так делают. А он не любит дядю Отто. Трость вырвалась из рук малыша, прочертила в воздухе длинную вертикальную черту и оттуда, потирая лоб, вышел дядя Отто.
- Доннерветтер! Какого черта! А, это ты?
- Дядя Отто, - быстро сказал малыш, – у нас гость. И у него к вам дело. По поводу черепов, – малыш перешел на шепот. – Он говорит, что он мой друг, но мне кажется, что он – наш родственник. Вы бы посмотрели, а?
- Черепов? Вундершён. Ну, где он? – дядя Отто широкими шагами прошел в комнату и остановился в дверях. По гладкой дядиной роже расплылась улыбка.
- Нет, кинд, это не родственник. И не друг. Это – еда!
Дядя Отто выпустил из пальца длинный ягуаровый коготь, и, подцепив гостя за шею, поволок на кухню. По дороге он пнул боксерскую перчатку. Из нее выскочил белобрысый Людвиг и, заржав, захлопнул кухонную дверь перед самым носом малыша.
А затем прихожая как взбесилась. Вещи подскакивали, прыгали по полу, и из них один за другим высыпались родственники. Из шляпы вылез дядя Вицли, рожок для обуви обернулся теткой Тимой, а одежная щетка – ее дочкой Эришкой. Щелкнув портсигаром, вернулся папа. Из траченного молью пальто с меховым воротником вышла бабушка и на тяжелых лапах прошла на кухню. Малыш ее окликнул, но в этом гомоне и топоте она его не услышала.
Из тапочек выскользнули сестры. Из пудреницы под зеркалом – брат и Никсе. Они давно пользовались одной вещью. Брат обнимал Никсе за талию. Никсе целовал его в шею. Они были так заняты друг другом, что тоже не заметили малыша. Малыш стоял, глотая слезы. Наконец, раскрылся зонтик, и оттуда вышла мама. Малыш бросился к ней и зарылся лицом в юбку.
- Ну, что случилось? – ласково спросила мама.
- Это был мой маньяк, – всхлипнул малыш. – Он пришел ко мне! Я его сам добыл, сам! А меня теперь даже не пускают!
- Ты мой молодец, умница. Не обижайся. Ты же знаешь - ты младший. А младшие кушают после старших. Тебе хватит – он много жизней съел, еще и на завтра останется.
- Если вы так, я вообще есть не буду!
- Не надо расстраиваться. Смотри, – мама полезла в сумку – я тебе мячик принесла. Теперь ты сможешь пойти гулять.
Малыш прижал мячик к животу и улыбнулся.
- Вот и хорошо, – мама обняла его за плечи и кивнула в сторону кухни. – Посмотри, какие они все-таки славные. Какая у нас большая дружная семья!
Малыш посмотрел на вздыбленные холки, клыки и клювы, когти, доспехи, фуражки, бархатные мантии и куски арматуры.
- Да.
Из кухни вышли брат и Никсе. Прошли мимо малыша и заперлись в комнате. Все в доме знали, что они собираются пожениться. Даже бабушка перестала ворчать по этому поводу. Особенно когда узнала, что правнуки все-таки будут, хоть и не скоро (раз в шестьдесят лет Никсе мог принести потомство).
Но малыш все-таки обиделся. «Если вы все равно целуетесь при всех, тогда зачем запираться? Чтобы показать мне, что я маленький?». Малыш бросил мячик в прихожей и ушел в гостиную.
Может и хорошо, когда у тебя большая семья. Пусть даже голодных духов. Но быть среди них младшим – ужасно!