Снился сон. Госпожа Смертельная Болезнь хотела забрать какого-то молодого человека, а я ей мешала. Мы убегали. Я отрывала пуговицы от своей и его одежды и бросала на дорогу, потому что нечистая сила не сможет догнать, пока не соберет все. Так оно и получилось. Госпожа Смертельная Болезнь дала нам уйти. Не потому, что устала. Просто ее расстрогало, что мы убегали от нее с полным соблюдением традиций - так с ней не было уже несколько веков.

Госпожа Смертельная Болезнь была женщиной лет пятидесяти с очень светлыми глазами.



Сегодня по улице меня преследовал пакет. Куда я, туда и он. Когда я останавливалась, он тоже останавливался, словно выжидал. А потом, когда я свернула в подворотню, пакет тоже свернул, хоть это и было против ветра. Точно те маленькие духи, которые катались в пыли среди маленьких бумажек и обрывков тиёгами, о которых писал в предисловии к "Ведьме" Акутагава.



На рынке видела Сириуса Блэка. Здоровенная черная псина, которой кто-то повесил на шею красный шнурок. Ни дать ни взять, гриффиндорский галстук. Сириус кушал. Перед ним лежала куриная ножка, купленная какой-то доброй старушкой. Сириус явно не был голоден, но к подношению снизошел.

Когда я позвала его по имени, Сириус поднял голову и улыбнулся.



А потом я вернулась домой. Кот спал на столе под вербой, оставшейся от вербного воскресенья. На часах сравнялось пять. Кот открыл глаза, и в ту же секунду от вербы отделилась почка и упала на скатерть, задев кота по уху.

У кота на ушах кисточки. Одна рыжая, другая белая.