Ооо, как сейчас помню, мне было одиннадцать лет. Нормальные книжки тогда так запросто не продавались, и дедушкины ПСС Жюль Верна и Диккенса были у нас вместо фамильной реликвии. Всякого там Дюму выдавали в библиотеке только в читальный зал, Конан-Дойля можно было купить за макулатуру, если очень повезет. И тут я вижу в книжном магазине такую фигню формата А4 в мягкой обложке, страниц семьдесят на мерзкой коричневой бумаге. Открываю наугад и читаю:



"-...то, что имели ввиду средневековые схоласты, когда говорили о несокрушимости небес."



Минут через десять продавщица попыталась оттащить меня за уши от этой книжки, пришлось купить, потому что расстаться было невозможно. Это был Честертон в переводе Трауберг, избранные как-то наугад рассказы про отца Брауна. Надо сказать, оригинал даже меньше рулит. Переведено с любовью.

"Другие берега" Набокова. Ето было первое, что я прочитала после Лолиты. И первый же абзац намертво врезался, наверное, захочу - не забуду.



Колыбель качается над бездной. Заглушая шепот вдохновенных суеверий, здравый смысл говорит нам, что жизнь - только щель слабого света между двумя идеально черными вечностями.



Не знаю, в чем тут дело. Сама мысль, в общем-то, не нова, но ети две с хвостиком строчки - как заклинание. И я вижу ету колыбель, слышу какой-то неземной свист, с которым она рассекает черную вечность. Жутковато и очень ярко.

Я не могу забыть пост из дневника kiyonobu inoue:



Все люди прицеплены друг к другу ниточками. Ниточки в данном случае - понятие условное. Это могут быть нитки, лески, шнурки, веревки и даже стальные тросы. Ниточки привязаны к рыболовным крючкам, всаженным под кожу. У одних этих крючков много. Другие обходятся буквально десятком. Люди висят в этой паутине из ниток, привязанные друг к другу. Каждое движение отзывается еще в ком-то. Крючки тоже бывают разные. От маленьких и незаметных до больших и ржавых. Если дергаться сильно - кому-то будет больно. Тебе тоже. Иногда нитки ослабевают. Становится неуютно. Протягиваешь руку и тянешь за леску, пока она не натянется. Осторожно тренькаешь по ней пальцем. Чуть погодя приходит ответное прикосновение. Хорошо. Значит, там еще кто-то есть. Иной раз можно захотеть все бросить и начать новую жизнь. Это означает отвязать нитки и перебраться на другое место в этой бесконечной паутине, привязав себя в другом месте за те же самые крючки. Что-то всегда остается неизменным. Но иногда крючки выворачиваются из твоей кожи, вырывая кровавые клочья. Больше тебя никто и ничто не держит. Словно разжались чьи-то руки и ты упал. Мгновенный обрыв. Наверное, это и есть смерть. А потом, после странных рывков и наступившей после них тишины ты наматываешь нитку на палец. А она все не натягивается и не натягивается. Пока до тебя не доползает рыболовный крючок с подсохшей кровью. Сорвался. Отвязываешь нитку и всаживаешь в себя крючок. Рядом с парным. Чтобы помнить.

Про любовь - "Отражения" Тома Стоппарда. Там она объясняется так просто и жизненно, что я не могу не верить.

6-ая из "Северных элегий" Ахматовой - "Есть три эпохи у воспоминаний...". И ее же - "Уложила сыночка кудрявого"

Undel

Doomo-doomo , moo to moo onegai shimashyoo +__+

"Сначала мы метко стреляем, потом смотрим - в кого. А по какому поводу - это уже не важно." С.Павлов "Лунная радуга"



Никогда не забуду.

newkate

Нормальные книжки тогда так запросто не продавались,

Да, помню прекрасно. Еще макулатуру сдавали, чтобы получить талон и на этот самый талон заказать что-нибудь хорошее, вроде греческих мифов.



mai1 Ох, для меня это слишком по-японски . А перевести?

Ой, извини, пожалуйста, я в самом деле увлеклась.

Я поблагодарила, ничего ( ну ладно, почти ничего ) не цитируя. И попросила ( веееежливо ) ещё. Переводить с японского - почти невозможно, думаю. Поэтому переводы меня очень заинтересовывают.Твоё слово "странным" я посчитала ключевым.