По наводке Мюмлы прочитала прекрасную книгу
"Забытое королевство"Автор Петр Гуляр - человек цветистой биографии.
Из интеллигентной семьи с купеческими корнями, бежал от революции сначала в Туркмению, потом в Китай, после смерти матери жил в даосском монастыре, сменил немало занятий, пока в конце 30-х не стал представителем китайской госкомпании по внедрению идей кооперации и кредитованию молодых кооперативов.
В рамках квеста "что нам делать с новичком" начальство послало его с миссией в медвежий угол на границе с Тибетом, куда чиновники-китайцы ехать не хотели, потому что негламурно и вообще прирезать могут, а он поехал с радостью - потому что любил приключения, любил людей и вообще хотел общаться.
К новому месту он прикипел душой, очень сдружился с местным населением, лечил их (у него был диплом фельдшера и бесплатные медикаменты от американского красного креста), основную миссию выполнил и перевыполнил и жил бы там вечно, если бы наступление коммунизма не выгнало его из его земного рая
(единственные страницы, которые тяжело читать - очень уж безрадостная и напрасная поебень там будет следующие лет тридцать). Книга интересная, очень легко написанная и бесконечно обаятельная.
Местные обычаи, шаманы, изгнания духов, эпидемии самоубийств, свадьбы, похороны, смешные случаи и т.д.
Рекомендую.
цитатыРепутация моя сложилась, и вскоре я стал принимать пациентов с раннего утра и до позднего вечера — в среднем по пятьдесят человек в день, безо всякой оглядки на приемные часы и праздники. В большинстве своем это были бедные деревенские женщины, страдавшие от глазных болезней всех возможных видов, вызванных грязью и едким древесным дымом. Однако вскоре они начали жаловаться.
— Что правда, то правда, с глазами у нас стало лучше, — заявили они, — однако то черное лекарство, которым вы нас лечите, очень уж слабое — совсем не чувствуется. Когда лекарство хорошее, сильное, оно щиплет — сразу понятно, что оно действует.
Я конечно же лечил их в основном аргиролом, который очень хорошо помогает в таких случаях и практически не ощущается. Чтобы угодить моим засомневавшимся клиенткам, я добавил в аргирол небольшое количество хиносола. Хиносол тоже используется для лечения глаз, однако несколько минут после его применения глаза ужасно щиплет. Когда пациентки явились в следующий раз, я закапал им в глаза «сильное лекарство», которого они так ждали. Они повалились на пол, корчась в мучениях. Я не без тревоги ждал, когда они придут в себя: что-то они скажут? Вытирая слезящиеся глаза передниками, женщины в унисон воскликнули:
— Ой, как щиплет! Ой, как хорошо!
Они были в полнейшем восторге: все в один голос заявили, что так хорошо их еще не лечили.
— Вот это лекарство! Золото, а не лекарство!
После этого пациентки повалили толпами, приводя с собой подруг и категорически требуя, чтобы их полечили тем же средством. Они высиживали во дворе длиннейшие очереди и падали, словно пораженные молнией, как только я закапывал им в глаза. Впоследствии они всегда радостно смеялись и обсуждали друг с другом свои переживания.
***
Я всегда сочувствовал женщинам аттолаев, которые таскали на спине тяжелые корзины с провизией и вином, пока их мужчины гарцевали на лошадях. Как-то раз я спросил женщину, только что взгромоздившую себе на спину такую корзину:
— Мадам, отчего же вам приходится нести тяжелый груз, тогда как мужчины из вашего племени едут домой верхом и почти с пустыми руками?
Обернувшись ко мне, она ответила:
— Какой женщине понравится ночевать с усталым мужем?
***
В городе всегда вызывало фурор прибытие представителей одного известного матриархального племени, проживающего к северу от Лицзяна на расстоянии примерно семи дней караванного путешествия. Появление мужчин или женщин из этого племени на рынке или выход за покупками на Главную улицу неизменно сопровождались возмущенным перешептыванием, хихиканьем и воплями оскорбленной невинности со стороны женского населения Лицзяна — и скабрезными комментариями со стороны мужского. Проживало это племя в герцогствах Юннин, по другую сторону высшей точки изгиба Янцзы. Наси называли их лю си, а сами они именовали себя ли син. В их обществе царил полноценный матриархат. Имущество передавалось по наследству от матери к дочери. У каждой женщины имелось по нескольку мужей, а дети всегда жаловались: «У нас есть мама, но нет папы». Мужья матери именовались «дядями»; муж имел право находиться рядом с женой только до тех пор, пока он ее устраивал — в противном случае она могла без лишних церемоний его прогнать. В Юннине практиковалась свободная любовь, и все усилия женщин лю си были направлены на то, чтобы в дополнение к мужьям привлечь к себе как можно больше любовников. Когда через их земли проходил тибетский караван или другая группа путешественников, местные женщины собирались и тайно решали, где должен остановиться каждый из путников. Глава семьи повелевала своим мужьям удалиться и не возвращаться, пока их не позовут. Она и ее дочери готовили пир и развлекали гостя танцами. Затем старшая из женщин предлагала путнику сделать выбор между опытной зрелостью и неразумной молодостью.
***
Из миньцзя чаще всего ко мне приходили отец А Гу-и и двое ее братьев с друзьями. У меня в гостях они чувствовали себя почти как дома и после ужина всегда поднимались ко мне в комнату, чтобы выпить еще по чашке вина и послушать мой граммофон. Больше всего им нравились оперные записи, из которых любимой у них была «Травиата» — они утверждали, что слышат в ней множество слов из своего родного языка. Они потребовали, чтобы я рассказал им, о чем эта опера. Пересказать сюжет было бы проще простого, но смысл либретто по большей части остался бы для них неясным. Наконец в голову мне пришла прекрасная идея, и, пока мы слушали оперу, я рассказал им следующую историю:
— Однажды красивая девушка-миньцзя из вашей деревни отправилась с друзьями на оживленный рынок в Цзюхэ. Там она повстречала красивого юношу-миньцзя из Цзяньчжуана, который тоже пришел на рынок в компании своих товарищей. Он уговорил ее отправиться с ним в Цзяньчжуан и там выйти за него замуж. Она согласилась. В Цзяньчжуане ее сперва встретили очень тепло. Однако родители жениха плохо с ней обращались. С горя она решила бежать обратно в родную деревню. В своей арии она выражает печаль по поводу неизбежного расставания. Мужчина поет о том, как грустно ему терять свою прекрасную невесту и немалую сумму приданого, которую он за нее уплатил.
Друзья мои пришли от этой интерпретации в восторг — по их словам, теперь они в полной мере ощущали эмоции, звучавшие в ариях певцов. Да и музыка, сказали они, явно наша, народная. Впоследствии послушать эти пластинки приходили целые толпы миньцзя. Единственное, чего они не могли понять, — так это каким образом иностранцам удалось сочинить такую правдивую оперу о жизни миньцзя.
Я объяснил им, что много лет назад один путешественник из Италии, по совместительству композитор, объездил эти края и написал музыку и либретто. Надеюсь, что дух великого Верди простит мне такое вольное обращение с его оперой во имя удовольствия и радости, которую она доставила этим простым людям.
***
К концу правления Маньчжурской династии королевское семейство Му успело изрядно продвинуться на пути разложения. Члены семьи усвоили новую в те времена моду на курение опиума и другие утонченные пороки китайского двора, так что падение было довольно болезненным. Лишившись доходов от некогда обширных владений, семейство вынуждено было продавать один за другим предметы искусства из столетиями собиравшейся коллекции и драгоценные памятные вещи своих предков, чтобы удовлетворить ненасытную жажду опиума; поговаривали, что некоторые принцы продавали даже мебель и свадебные наряды своих жен. Авторитет и репутация славной династии пошли прахом.
Мне доводилось встречать короля, и вид у него был жалкий — бледный, истощенный, невыразительный; горожане считали его недотепой. Его нечасто приглашали на важные собрания, а когда это случалось, за праздничным столом ему отводили второстепенное место. Другие члены королевского семейства выглядели не более презентабельно, хотя некоторые из них были блестяще образованными людьми. Одного из них, двоюродного брата короля, я взял в нашу контору управляющим делами, и он работал у нас до самого моего отъезда из Лицзяна. Иногда он целыми днями где-то пропадал и никогда не появлялся на месте до полудня, однако постоянно просил дать ему аванс в счет зарплаты и пытался втайне выгадывать для себя проценты с дохода от наших кооперативов. Более того, он вынес из конторы часы и множество других вещей и вечно норовил всеми правдами и неправдами выжать из любого доступного ему источника лишний доллар для собственного кармана. Однако уволить его я не мог: все попытки оказались тщетными, поскольку заменить его было некем. Он прекрасно вел счета и писал по-китайски безупречные отчеты для головной конторы — в составлении официальных документов ему не было равных, поскольку он знал все нужные стили и формулировки.
Только после открытия конторы в Лицзяне я понял, насколько немногие наси или миньцзя по-настоящему хорошо знали китайский язык. На пост управляющего мне порекомендовали сразу нескольких человек, всех с прекрасным послужным списком — среди них были преподаватели средних школ, секретари местных государственных органов и так далее. Каждого из них я подверг беспристрастной проверке, однако письма и отчеты, которые они писали, головная контора неизменно возвращала нам как малопонятную абракадабру, в сравнении с которой выигрывало любое сочинение китайского школьника; разобраться в счетах, которые они составляли, было и вовсе невозможно. Мне строго велели найти более способного кандидата. Если бы начальство знало, насколько это было непросто! Наконец я отыскал королевича Му, и все наладилось. Но курильщик он был отъявленный. Опиум составлял цель и смысл его жизни, и он готов был — и шел — на все, что только угодно, чтобы его раздобыть. Его жена нередко тайно приходила к нам в контору, чтобы забрать остатки его жалованья, и всегда сетовала, что ей с детьми приходится жить впроголодь. Все, что можно было в доме продать, он уже продал. Придя в контору далеко за полдень, после долгой утренней трубки королевич Му с большим энтузиазмом брался за работу. Не было такой задачи, которая оказалась бы ему не по силам. Он был одним из наиболее образованных и интеллектуально развитых представителей народа наси, каких я встречал в своей жизни. Историю и положение дел в Лицзяне он изучил как мало кто другой. В китайской истории и государственных делах он был настоящим знатоком и умел блестяще поддержать беседу. Это был прекрасно воспитанный, светский, обаятельный аристократ, но когда его охватывала жажда опиума, он забывал все правила и приличия.
***
Считается, что нагараджи иногда воплощаются и живут в материальном мире — естественно, в обличье змеи. Один из них жил неподалеку от моего железодобывающего кооператива, рядом с деревней, которая стояла на покрытой редким лесом горе. Божество обосновалось в небольшой пещере, у входа в которую местные жители оставляли на почтительном расстоянии молоко и яйца. Не удовлетворяясь этими добровольными приношениями, время от времени наг выползал из пещеры и съедал то курицу, то молодого поросенка, так что визиты его вводили крестьян в большие расходы. Однажды вечером мне повезло увидеть его своими глазами. Это была огромная королевская кобра, старая и почтенная, а на ее поднятой голове, как я успел разглядеть, красовался гребень, похожий на петушиный. Мы быстро покинули это место, поскольку королевские кобры способны передвигаться со скоростью галопирующей лошади, а в случае укуса смерть настигла бы нас не позднее чем через полчаса.
***
Что касается домов, населенных духами, в Лицзяне наиболее широко известна длившаяся много лет история старого дома семьи Лай, стоявшего на одной из центральных улиц неподалеку от винной лавки г-жи Ли. Семья считалась самой богатой в городе, однако все сходились во мнении, что немалый достаток она нажила вскоре после того, как в доме начали резвиться духи. Этот любопытный случай описан у Фицджеральда в книге «Башня пяти венцов». Я навестил дом спустя несколько дней после приезда в Лицзян — в его крыше зияли многочисленные проломы, вызванные падением огромных валунов, все еще лежавших на полу в тех самых местах, куда они упали. Стены были обуглены языками невесть откуда взявшегося пламени. Дом был совершенно необитаем. Через несколько лет его снесли.
Друзья пересказали мне историю дома. Семья Лай была не бедной, но и не богатой — денег им хватило только на постройку скромного одноэтажного жилья. Однажды вечером г-н Лай лежал на кушетке и курил опиум, как вдруг он заметил, что предметы вокруг него то исчезают, то появляются снова. Повернувшись на кушетке, чтобы заново разжечь трубку, он, к немалому своему удивлению, обнаружил, что небольшая лампа исчезла. Г-н Лай положил трубку на столик и встал, чтобы выяснить, куда она делась. Обернувшись назад, он увидел, что лампа стоит на месте — однако на этот раз пропала трубка. Со временем частота необычных явлений возросла. Гости зачарованно наблюдали за тем, как невидимые руки переносили тарелки с одного стола на другой, разбрасывали над кроватью игральные карты, передвигали винные бутылки и чашки и совершали множество других действий, иногда весьма комичных. Ничего неприятного или разрушительного в доме не происходило. Наконец г-н Лай устроил спиритический сеанс, на котором выяснилось, что виной всему — двое «маленьких духов», притом, по их словам, женского пола. Они заявили, что доставляли беспокойство г-ну Лаю и его семье, поскольку хотели потребовать, чтобы тот восстановил знаменитый железный цепной мост над рекой Янцзы в Цзэлицзяне, примерно в восьмидесяти ли от Лицзяна на оживленном караванном пути из Лицзяна в Юаньпэй. Этот висячий мост длиной около сорока пяти метров был выстроен давным-давно молодыми влюбленными, сбежавшими от гнева преследовавших их родителей, — с огромными трудностями и в последний момент им удалось перебраться в лодке через бушующую горную реку и избежать верной смерти. В благодарность за почти чудесное спасение от опасности и во исполнение данной ими клятвы влюбленные построили мост. Со временем восемнадцать звеньев цепи, прикрепленных к огромным валунам по обе стороны глубокого ущелья, на дне которого бурлила великая река, ослабели и износились, и мост мог в любую минуту обрушиться вниз.
На том роковом спиритическом сеансе г-н Лай заявил, что работа по восстановлению моста не из легких, а он — человек небогатый. Почему же уважаемые потусторонние дамы не обратились с просьбой к кому-нибудь более зажиточному? Те отвечали, что пришли к нему, поскольку знают его как человека вовлеченного и целеустремленного; что же до денег, тут они что-нибудь придумают.
С того самого момента состояние семьи Лай росло день ото дня. В весьма короткий срок она стала богатейшей купеческой семьей в Лицзяне. Никто не знает, как именно ей это удалось, но люди поговаривали, что духи доставляли или сотворяли прямо в кабинете у г-на Лая золотые и серебряные слитки. Другие считали, что дело тут в опиуме — торговать им было еще прибыльнее, чем золотом. Некоторые полагали, что всеведущие духи могли раскрывать семье какие-нибудь важные торговые тайны. Так или иначе, духи по-прежнему жили в доме у Лаев и продолжали развлекать торговца и его друзей забавными и безвредными трюками. Затем наступил час расплаты: «сестрички» заявили, что поскольку теперь г-н Лай весьма и весьма богат, настало время приступить к восстановлению моста. Но, как это обычно случается с богатеющими людьми, аппетит рос во время еды — г-н Лай скорбно посетовал, что он пока все же не так богат, как следовало бы, и хотел бы поднакопить еще деньжат, прежде чем браться за столь затратную работу. «Сейчас или никогда!» — вскричали устами медиума разгневанные духи. В одно мгновение из очаровательных ангелов они превратились в неумолимых, мстительных демонов. Уютный, роскошно обставленный дом превратился в обитель страха и запустения. Внезапно вспыхивавшие языки пламени лизали стены, сквозь крышу падали прямо посреди гостиной огромные валуны. В миски с едой летели камешки, посуда билась. Так продолжалось много недель подряд. Несчастный г-н Лай не знал, что и делать. В городе за ним закрепилась дурная слава невезучего, и по ночам люди боялись ходить мимо его дома. Семья вызывала самых разных шаманов и изгонятелей духов, но толку не было.
Фицджеральд в своей книге описывает, как дом посетил китайский полковник, вооруженный двумя пистолетами и в сопровождении солдат. «Я вас не боюсь, негодяйки!» — воскликнул полковник, выхватывая пистолеты и входя в гостиную. Не успел он докончить фразы, как круглый камень величиной с кулак угодил ему в голову, и полковника пришлось срочно унести для оказания помощи. Миссионер, с которым я сталкивался позднее, как-то раз смело вошел в дом с крестом и Библией в руках. «Там, где присутствует Христос, — воскликнул он, — злым духам не место!» Немедленно у его ног приземлился огромный валун, так что он в панике бросился вон.
С тяжелым сердцем, горюя по гибнущему дому и сожалея об огромных издержках, г-н Лай распорядился восстановить мост. Однако разрушительные явления продолжались. Пришлось организовать еще один продолжительный спиритический сеанс в присутствии местного буддийского священника. «Маленькие духи» заявили, что жадность г-на Лая вызвала у них сильнейшее отвращение, так что они решили наказать его как следует. Однако, поддавшись на уговоры священника, они пошли на компромисс — от г-на Лая требовалось построить у моста небольшую часовню, в которой всегда будет дежурить священник, и до скончания времен ежедневно жертвовать духам рис, пшеницу, вино и другие съестные припасы. Г-н Лай в точности исполнил все предписания, после чего «маленькие духи» с большими почестями были сопровождены на новое место жительства. Безобразия прекратились; позднее старый дом был снесен, а на его месте построен новый.
-
-
26.02.2015 в 16:34-
-
26.02.2015 в 16:34-
-
26.02.2015 в 16:36Рекомендую. Она очень хорошая и отдохновенная - я прочитала за вечер.
-
-
26.02.2015 в 16:46Какой бред. ОМГ, какой феерический бред : (
Им глаза лечат, а они ещё недовольны и такие идиотские претензии высказывают Х_Х
— Мадам, отчего же вам приходится нести тяжелый груз, тогда как мужчины из вашего племени едут домой верхом и почти с пустыми руками?
Обернувшись ко мне, она ответила:
— Какой женщине понравится ночевать с усталым мужем?
Ахахахахаха, а вот это — однозначно прелесть!
*пошла качать книгу*
-
-
26.02.2015 в 16:52Какой бред. ОМГ, какой феерический бред : (
Народная психология, однако)) Из серии "воняет - значит действует" (к тому же там народ был ну очень темный)
А вообще, на тему "народное невежество вс медицина" можно написать немало захватывающих книг.
-
-
26.02.2015 в 16:59Но зато _остальные_ отрывки страшно понравились, порадовали, умилили, уже скачала книгу *_____* буду читать))
-
-
26.02.2015 в 17:06-
-
26.02.2015 в 17:15-
-
26.02.2015 в 17:41Ох... сочувствую.
хочется по башке надавать каждой женщине из этого отрывка
Не помогло бы)). Невежество оно как пырей - крепкое и корни на пять метров вглубь. Так просто не выкорчуешь. ))
Кстати, о медицине и невежестве вспомнилась одна история. Мне ее рассказывала мама, а ей ее знакомая, тоже врач, но сильно старше (я из медицинского клана, и семейные знакомые в основном тоже медики).
История была из врачебной практики этой самой знакомой. После института послали ее по распределению. И вот уж, как говорится, послали так послали. Глухая тайга, до ближайшей цивилизации дня три на перекладных, публика в основном охотники и их немногочисленные семьи. И время лютое (не то предвоенное, не то сразу послевоенное, точно не помню, но хрен редьки не слаще). Словом, угрюмый край.
Предыдущего врача местные убили. Лечил он мужика запущенной газовой гангреной (поначалу думали, само пройдет, только когда стало совсем плохо, притащили), мужик умер после операции, те решили, что врач виноват. А виноват - получай.
И вот в это неблагословенное место приехала девочка-тростинка только-из-института.
И пожалуйста: первый же случай - тяжелые роды. Баба не может разродиться уже дня два, лежит вся отекшая-опухшая, в избе полно народа, все смотрят, ждут. И молодая докторша понимает, что ситуация может повториться. Если роженица умрет (а это весьма вероятный исход), то ее тоже могут убить и ничего им не объяснишь.
Но распределение, клятва Гиппократа, да и деваться некуда.
Вымыла она руки и только-только начала внешний осмотр производить, как баба под ее руками начала рожать. Сама. Ну, смогла наконец.
Приняла докторша здорового ребенка, и мать тоже выжила.
И как ее сразу резко зауважали. Побаивались даже.
Доктор колдун, говорили, лечит наложением рук.
-
-
26.02.2015 в 17:59-
-
26.02.2015 в 18:11-
-
26.02.2015 в 18:12-
-
26.02.2015 в 18:52undel, Божечки, какой же ужас : ((( то есть мужик сам затянул, и потом убили врача из-за того, что... блин. Нет, умом понимаю что да, что всякое юыть могло, но всё равно читать об этом очень страшно, особенно с учётом того, что всё это было на самом деле...
И пожалуйста: первый же случай - тяжелые роды. Баба не может разродиться уже дня два, лежит вся отекшая-опухшая, в избе полно народа, все смотрят, ждут. И молодая докторша понимает, что ситуация может повториться. Если роженица умрет (а это весьма вероятный исход), то ее тоже могут убить и ничего им не объяснишь.
Я очень рада, что ей так повезло в итоге!!! Спасибо вам за историю, она интересная! *____*
но очень страшно думать, что они не понимали — это блин ВРАЧ, медик, а не волшебник...
-
-
26.02.2015 в 20:23-
-
26.02.2015 в 21:45Tagarela, если там в текстовом формате, можно мне тоже ссылочку?
-
-
27.02.2015 в 01:28-
-
27.02.2015 в 08:51-
-
27.02.2015 в 21:26-
-
28.02.2015 в 19:00-
-
09.03.2015 в 06:10-
-
27.03.2015 в 12:27-
-
27.03.2015 в 17:22